Жил однажды старик, такой бедный, что у него кроме одного боба, ничего больше не был Посадил старик этот боб в своем огороде и каждый день наведывался к нему, чтобы посмотреть, растет ли он.
Вот старик и говорит бобу.
— Расти скорей, чтоб я мог добраться до рая и поискать там хлеба.
— Я вырасту этой ночью на двадцать футов, — ответил боб.
Наутро старик встал на рассвете и побежал в огород, взглянуть на боб.
— Ох, — воскликнул он, — как же ты вырос!
— Этой ночью я вырасту еще больше, — ответил боб.
— Поторопись, — сказал старик, — очень уж мне добраться до небесных ворот, авось мне там под хлебца.
Через день он снова зашел в свой огород, поглядел боб и воскликнул:
— Ну вот, скоро конец моей нищете! Тебе уж немного осталось до неба, ты этой ночью славно вырос. Поторопись, расти еще выше, а чтобы дело шло скорее, тебе над расти и днем.
— Нет, — ответил боб, — я могу расти только по ночам. Но через двое суток я вырасту до неба.
Старик слышал много толков о святом Петре, и ему не терпелось повидать его.
— Говорят, — сказал он, — что этот святой очень добрый. У него ключи от рая, и если мне удастся туда добраться, я попрошу открыть мне ворота и дать хлебца.
На следующий день боб еще больше вырос — так вырос, что верхушки не стало видно.
— Думается мне, — сказал старик, — что ты уже достаточно высок.
— Нет еще, — ответил боб, — потерпи один день и одну ночь.
С утра старик побежал в огород и сказал:
— Ну, теперь пора отправляться в путь. Можно мне влезть на тебя, мой добрый боб?
— Да, — ответил боб, — полезай, если хочешь. Старик обхватил руками бобовый ствол, который был
толщиной в дуб, и стал карабкаться наверх, словно матрос, взбирающийся по мачте корабля.
Наконец он добрался до ворот рая, где увидел человека весьма почтенной наружности. Старик, не подозревая, с кем говорит, спросил его:
— Здесь ли ворота рая, сударь?
— Я вам не сударь, — ответил святой Петр сурово.
— Простите, — сказал старик, — я не хотел вас обидеть. А как же вас звать?
— Я святой Петр.
— Вот оно что! Значит, это у вас ключи от рая?
— Да, у меня. Не собираешься ли ты, чего доброго,
войти туда?
— Нет, я пришел только попросить у вас кусок хлеба.
— Неужто на земле хлеба не хватает, что ты вздумал искать его на небе?
— Нет, хлеб там еще водится, только никто не хочет дать мне ни кусочка. Люди раньше были милосерднее. Я Думал, что хоть здесь достану немного хлебца.
— Как ты забрался сюда, — спросил святой Петр, — и кто тебя так высоко подсадил?
— Я вскарабкался вверх по бобу, который вырастил у себя в огороде.
— Черт побери, — ворчливо сказал святой Петр, — если ты такой чудотворец, что можешь заставить боб расти до неба, значит, тебе и хлеб нетрудно себе раздобыть.
— Ох нет, не могу. Никто не дает. Будьте милосердны подайте, бога ради.
— Слушай, — сказал святой Петр, — вот тебе осел. Ее ли тебе что-нибудь понадобится, погладь его по спине скажи: «Делай экю, делай экю».
Старик низко поклонился святому Петру, сел на и спустился вниз по бобовому стволу. Все время он поглаживал ослика по спине и повторял: «Делай экю, дел экю».
Оказавшись на земле, старик увидал рядом с бобо целую кучу экю. Он собрал их и сказал, потирая руки:
— Теперь я разбогател.
Но вместо того, чтобы сидеть дома с женой, он поспешил в трактир, поставил осла в стойло и заказал с обильный ужин.
Трактирщик сказал ему, что не подобает такому бедняку, как он, тратить столько денег.
— Ничего, — ответил старик и хлопнул себя по карману, — я могу себе это позволить, потому что мой ос даст мне столько денег, сколько я пожелаю. Для это мне надо лишь погладить его по спинке и сказать: «Дел экю».
Пока он ужинал, трактирщик украл его осла и подменил другим, очень на него похожим. Напрасно теперь старик поглаживал ослика и во всю глотку кричал: «Дай экю, делай экю!» — денег он больше не получал.
Старик, уже решивший, что будет богачом до конца своей жизни, стал таким же бедняком, каким был раньше. Вначале он очень горевал, потом подумал:
«Надо пойти посмотреть, остался ли в огороде мой боб. Ведь я снова могу пробраться к воротам рая».
Увидав, что верхушка боба по-прежнему теряется небе, он подпрыгнул от радости и вторично вскарабкался по стволу на небо. Представ перед святым Петром, он сказал ему:
— Здравствуйте, сударь святой Петр.
— Здравствуй, старичок. Опять пришел?
— Да, — ответил он, — у меня украли осла, которого вы мне подарили.
— Потому что ты пошел в трактир! Если бы ты оставил осла дома, его никто бы не украл.
— Смилуйтесь надо мною, христа ради, подарите мне еще что-нибудь.
Но святой Петр был не в духе, не хотел ничего подавать и говорил, что старик слишком много шатается потрактирам.
— Смилуйтесь, святой Петр, — твердил старик, — не откажите! У нас все говорят, что вы очень милосердны и что вы самый добрый из всех апостолов. Смилуйтесь надо мной!
Святой Петр, выведенный из терпенья такой назойливостью, сказал:
— Не люблю я, когда мне льстят, но, чтобы отвязаться от тебя, дам тебе кое-что. Гляди, вот скатерть; когда захочешь есть, накрой ею стол и только скажи: «Хлеба и вина!» — все будет подано. Но смотри не вздумай снова завернуть в трактир.
— Что вы! — ответил старик, пряча в карман скатерть. — Как же я могу обещать вам не ходить туда!
Спустившись на землю, старик сказал жене:
— Накрой стол этой скатертью, будешь иметь еды сколько пожелаешь.
Они накрыли скатертью стол и только промолвили: «Хлеба и вина!» — как на столе все появилось.
Муж и жена были очень рады, что наелись досыта.
— Вот мы снова живем в довольстве, — сказала жена. — Так может продолжаться очень долго, если ты сумеешь сохранить у себя скатерть. Но где ж тебе удержатья, ты опять качнешь болтать языком и хвастать!
— Посмотрел бы я на хитреца, которому удалось бы украсть у меня эту скатерть! — сказал старик.
Но он не мог отделаться от привычки заходить в трактир, людей послушать и самому кое-что порассказать. Пошел он туда однажды и засиделся, а хозяйка ему и говорит:
— Уж лучше бы ты, убогий человек, работал и на хлеб себе зарабатывал, чем тут целый день торчать.
— Больше мне и делать нечего, как на хлеб зарабатывать! — воскликнул он. — Осла у меня, правда, украли, зато у меня есть скатерть. Стоит только крикнуть: «Хлеба и вина!» — как все появляется.
«Я забрал у него осла, нужно мне стащить у него скатерть», — решил трактирщик. И ему удалось украсть у бедняка скатерть, подаренную святым Петром, и под
нить ее другой, точно такой же.
Опечалился старик, стал горевать, а потом подумал: «Если боб и сейчас такой же высокий, как прежде, снова доберусь до ворот рая. Может, я и надоел свято
Петру, но все-таки попробуем».
Он влез в третий раз на небо и говорит:
— Здравствуйте, сударь святой Петр.
— Опять ты здесь?
— Что поделаешь, меня опять обокрали.
— Потому что ты снова пошел в трактир. А ведь предупреждал тебя!
— Это верно, — ответил старик, — но я не могу удержаться, чтоб туда не ходить, ведь я уж говорил вам.
— Сегодня ничего не могу тебе дать, кроме этой дубинки.
— А на что она мне сдалась? Разве что, с вашего позволения, бить собак по морде, когда я захожу во двор просить милостыню!
— А в ваших краях бьют собак по морде? — спрос святой Петр.
— Конечно, когда бедняк подходит к гумну, собаки всей фермы набрасываются на него с лаем и скалят клыки. Тут их бьют по разинутой пасти, чтоб отогнать.
— Нет у меня для тебя ничего, кроме этой дубины. Проваливай вместе с ней!
— А что мне делать с этой деревяшкой, сударь свят Петр?
— Прикажешь ей выполнить свою обязанность. Вернувшись домой, старик решил посмотреть, умеет делать дубинка, и сказал:
— Выполняй свою обязанность! Тут на спину старика и его жены посыпался так
град ударов, что они не знали, куда деваться, и толь голосили благим матом. Наконец старик догадал крикнуть: «Дубинка, остановись!» — и дубинка успокоилась.
Старик подумал:
«Буду повсюду носить эту дубинку с собой, и встречу того, кто украл у меня осла и скатерть, то прикажу дубинке отколотить его».
Он пошел в трактир, где хозяин с хозяйкой стали называть его простофилей и даже смеялись над ним, как это он дважды позволил так глупо ограбить себя.
Старик, у которого они давно были на примете, сказал:
— Дубинка, выполняй свою обязанность, колоти тех, кто меня обокрал, пока они не вернут все, что забрали!
Дубинка выскочила из рук старика, замелькала в воздухе и с такой силой начала колотить трактирщика и его жену, что они сразу же покрылись синяками. Тут они взмолились о пощаде и стали клясться, что вернут все обратно.
— Дубинка, остановись! — крикнул старик. И со скатертью в кармане вышел из трактира и сел на своего осла.
Теперь у него была скатерть, кормившая его, осел, делавший деньги, и дубинка, чтоб их уберечь.
