Жили когда-то на свете муж и жена. Они были женаты уже пятнадцать лет, но детей у них не было. Муж и жена постоянно, твердили: — Боже, дай нам сына, мы ничего больше не просим, только одного сына, хотя бы он был не выше сапога.
И в конце концов бог дал им то, что они просили. Через пятнадцать лет и девять месяцев жена родила мальчика длиною в пол-аршина, и он ни на вершок не вырос больше. Поэтому родители называли его Сапожок.
Пришло время Сапожку зарабатывать кусок хлеба. Не было мальчика умнее и проворней его, но ни один хозяин не хотел брать в работники такого коротышку. Наконец Сапожка нанял пасти коров один фермер, злой как черт и скупой как ростовщик. Черствый хлеб да постный суп, вместо постели — солома, частые побои и ни гроша жалованья — вот что получал за работу бедный пастушок. Но он все же был полон надежд и думал про себя: «Терпение! После дождика выглянет солнце». Раз Сапожок стерег коров, лежа под ивой на берегу реки Жер. На другом берегу он увидел старуху ростом вдвое меньше его самого, черную как сажа, древнюю как дорога.
— Пастух,— крикнула старушонка,— поди сюда и перенеси меня через реку.
— Охотно, бабушка.
Сапожок разделся. К счастью, дело было осенью, после жатвы. Река так обмелела, что даже коротышке пастуху вода была по пояс.
— Ну, вот вы и на этом берегу, бабушка.
— Спасибо, пастух. Долг платежом красен — вот тебе дудка, не расставайся с ней ни днем, ни ночью. Стоит тебе только приложить ее к губам, и все, кто услышит ее, люди и звери, запляшут против воли и будут плясать до тех пор, пока ты не перестанешь играть.
Спасибо, бабушка. Старушка ушла, а Сапожок приложил к губам дудку и заиграл. В тот же миг быки, коровы, телята пустились в пляс и скакали до тех пор, пока пастух не перестал играть.
Вскоре проходил мимо мировой судья, человек горячий и злой как сто чертей в аду. Когда он поравнялся с зарослями терновника и колючей ежевики, пастух снял шапку.
— Здравствуйте, господин мировой судья.
Судья прошел мимо и ничего не ответил, даже не дотронулся до шляпы.
— Господин судья, я с вами вежливо здороваюсь. Вы могли бы ответить тем же.
Судья взмахнул палкой.
Тогда Сапожок поднес к губам свою дудочку. И в тот же миг судье волей-неволей пришлось пуститься в пляс. Он танцевал, танцевал в густой чаще черного терновника и ежевики, рвавших его платье и тело, танцевал до тех пор, пока крошка пастух не перестал дуть в свою дудку.
Сапожок со стадом вернулся на мызу. В этот день хозяин и его семья пировали на славу, к обеду был суп с капустой, гусиные лапки, жареная индейка, сыр и доброе вино.
— Хозяин, не дадите ли вы и мне попробовать этих вкусных вещей?
— Ишь какой лакомка! Проваливай! Для тебя и заплесневелые корки слишком хороши. Убирайся прочь, не то я тебе задам трепку!
Тогда Сапожок заиграл на дудочке. Тотчас хозяин и его семья против воли пустились в пляс. Они плясали, плясали среди опрокинутых скамей и стульев, среди разбитых тарелок, блюд и бутылок, которые в кровь ранили им ноги. Плясали да плясали, пока малыш не перестал играть.
После этого Сапожок воротился к родителям, а мировой судья и фермер подали на него в суд.
И вот три дня спустя пастуха приговорили к повешению.
Когда судьи в красных мантиях, священник, палач и его помощники вели Сапожка на виселицу, он поглядывал на мирового судью и фермера, стоявших в толпе, и помирал со смеху.
Палач надел петлю на шею Сапожка.
Но Сапожок поднес к губам свою дудочку. И тотчас же судьи в красных мантиях, священник, палач, его помощники — все против воли пустились в пляс. Они скакали выше виселицы, рискуя сломать себе шею всякий раз, когда падали на землю. Они плясали, пока коротышке пастуху не заблагорассудилось прекратить игру.
— Ну что, добрые люди, вы все-таки хотите меня повесить?
— Нет, Сапожок, ступай себе куда хочешь. Тебя никто не тронет.
— Добрые люди, мне этого мало. Я хочу, чтобы мировой судья и мой хозяин были сейчас же повешены!
— Сапожок, это не в нашей власти.
Тогда Сапожок взялся за дудку, и судьям в красном, священнику, палачу, его помощникам опять пришлось пуститься в пляс Они плясали, прыгали выше виселицы, падали на землю и чуть не переломали себе руки и ноги.
Плясали до тех пор, пока Сапожок не перестал играть.
— Добрые люди, я хочу, чтобы мировой судья и мой хозяин были повешены без всякой жалости. Ну как, это все еще не в вашей власти?
— Хорошо, Сапожок, мы согласны. Палач, делай своей дело.
Палач и его помощники вздернули на виселицу судью и фермера.
— А теперь, добрые люди, за то, что вы меня так обидели, отсчитайте мне по тысяче пистолей каждый.
— Сапожок, это нам не по карману.
Тогда Сапожок поднес к губам дудку. И судьи, священник, палач, его помощники — все пустились в пляс. Они плясали, прыгали выше виселицы, рискуя сломать себе шею всякий раз, как падали на землю. Плясали, пока малыш не перестал играть.
— Добрые люди, за нанесенную мне обиду отсчитайте мне по сто пистолей каждый. А это вам по карману?
— Да, Сапожок. Но у нас нет при себе денег.
— Так пошлите кого-нибудь за ними. А не то смотрите, как бы дудка не заиграла опять!
Сказано — сделано. После этого Сапожок, нагруженный золотом, воротился к отцу с матерью, и они жили долго и счастливо.
